26.01.2023
Гендиректор «Роскосмоса» Юрий Борисов недавно поблагодарил китайских коллег за помощь, которую те продолжают оказывать вопреки вводимым Западом рестрикциям: «Подставили нам плечо, помогли с поставками электронно-компонентной базы». И, судя по ситуации на отечественном ИТ-рынке, мультимодальные способы ввоза высокотехнологичных компонентов и готовых устройств неплохо работают не для одних только госкорпораций.
Ничего личного
Слабое место любых экономических рестрикций — в том, что хотя направляются они против вполне определённого государства, первыми страдают от них вполне добропорядочные (с точки зрения вводящих рестрикции стран) внешние негоцианты, имевшие с этим государством налаженные деловые отношения. И вполне естественно, что такие пострадавшие, оправившись от первого шока, подсчитают упускаемые барыши — и деятельно примутся искать пути для компенсации внезапных издержек.
В особой степени — в применении к ИТ-отрасли — это касается ODM-поставщиков всевозможных высокотехнологичных продуктов. OEM-компании, прежде всего глобальные вендоры, со штаб-квартирами в США и союзных им странах, вынуждены мириться с политическими решениями своих правительств — и пусть даже лишь на словах, но приостанавливать, а то и вовсе прекращать вести дела с государством, ставшим мишенью рестрикций. Международные торговцы, бизнес которых активен по всему миру, а средства хранятся на долларовых счетах, также предпочтут свернуть взаимодействие с Россией — под угрозой вторичных санкций.
Да, понятно, что если вендорский ИТ-продукт выполняется по чертежам внешнего разработчика и отгружается в его же глобальный канал, контроль над этим процессом извне возможен и ведётся. Но если некий типовой товар — микросхемы памяти, всевозможные контроллеры, составленные из стандартных компонентов ноутбуки и т. п. — заказывает свежеобразованная маленькая фирма со штаб-квартирой в Макао или Бахрейне, то её ODM-поставщику абсолютно всё равно, куда затем та направит полученную партию — в Кейптаун или во Владивосток.
Отчёт Silverado свидетельствует, что после достаточно резкого провала в марте-апреле прошлого года (на 43% относительно прежнего многолетнего медианного уровня) импорт в Россию уже к осени восстановился до предпандемических значений. И хотя поставки, к примеру, из ЕС в РФ с октября 2021 г. по октябрь 2022-го рухнули на 52%, а из США и Великобритании аж на 85 и 89% соответственно, то из КНР, Белоруссии, Турции, Казахстана и иных не поддержавших напрямую американские рестрикции стран — напротив, ощутимо усилились. Так, главное таможенное управление КНР отчиталось в середине января об увеличении товарооборота между двумя нашими странами в годовом исчислении на 29,3%, а между Россией и Индией он за тот же период вырос втрое.
Гримасы унификации
Глобальная экономика не смогла бы сформироваться в отсутствие чётко прописанных и действующих по всему миру правил, включая системы организации производств (известные стандарты ISO), единые технологические протоколы и т. п. В ситуации, когда разные компоненты для сборки какого-нибудь смартфона свозят на китайскую фабрику едва ли не со всей планеты (радиоантенный блок из Мексики, систему-на-кристалле с Тайваня, дисплей из Южной Кореи, корпус из Малайзии и т. п.), подлинно уникальных ИТ-продуктов не может возникнуть просто потому, что это экономически невыгодно. Да, есть исключения на уровне агрессивного маркетинга (экосистема Apple) или объективно штучных изделий (суперкомпьютеры), но в подавляющем большинстве случаев высокотехнологичные товары под разными марками в высокой степени унифицированы — и потому (с рядом оговорок, разумеется) потенциально взаимозаменяемы.
Аналитики Silverado указывают, что как раз широкой доступностью аналогов угодивших под рестрикции ИТ-товаров и объясняется быстрая адаптация отечественного рынка к кардинально изменившимся буквально в один момент макроэкономическим реалиям. Да, производство современных микросхем в РФ с нуля наладить за пару месяцев невозможно, — зато и из материкового Китая, и из Гонконга, и с других направлений чипы до сих пор исправно поступают в Россию. Да, ноутбуки, СХД и роутеры под незнакомыми брендами работают частенько хуже аналогов, осенённых шильдиками глобальных корпораций, плюс обходятся дороже из-за усложнившейся логистики, — но такого рода неприятности пережить всё-таки проще, чем гипотетическое полное прекращение ввоза в страну высокотехнологичного оборудования.
Дело осложняется (с точки зрения США, жаждущих добиться своими рестрикциями немедленного эффекта) и постепенным переходом РФ на расчёты с дружественными странами в национальных валютах, и грядущим вскоре внедрением цифровых рубля, рупии и юаня (транзакции между которыми также будут идти мимо долларовых счетов), и развитием расположенного вне юрисдикций США и Великобритании страхового бизнеса, что чрезвычайно важно для длительных, в особенности морских, перевозок. Развал глобальной макроэкономики сказывается едва ли не в первую очередь на финансовых инструментах и механизмах — и американской администрации становится всё сложнее отслеживать исполнение вводимых ею рестрикций, выявляя и наказывая их нарушителей.
Бесстрастная статистика
В Silverado подметили, что импорт в Россию в долларовом выражении достигал нетипично высоких уровней уже к концу 2021 г.: скажем, за декабрь его объём составил 29,5 млрд долл. США — на целых 22% больше, чем за тот же месяц 2020-го. При этом среди товарных категорий, продемонстрировавших наиболее впечатляющий рост, выделялась электронная продукция — в частности, смартфоны, ПК и коммуникационные устройства. Таким образом, к началу СВО Россия подошла с довольно высоким уровнем заполненности складов (и по ИТ-направлению тоже). Более того, поскольку рестрикции вводились постепенно, ещё в феврале и марте российский бизнес имел (и реализовывал!) возможность закупать впрок широкий ассортимент продукции, особенно в телеком-секторе.
Как раз благодаря высокому уровню складских запасов апрельский провал импорта не отразился катастрофическим образом на российской экономике. А после началось восстановление — и продолжается до сих пор, причём заметно оно даже по анализу расчётов зарубежных контрагентов с российскими с использованием доллара, евро и иных недружественных валют. Легализация же параллельного импорта в сочетании с переходом на прямые взаиморасчёты в национальных валютах способствует ещё большему сглаживанию негативных последствий введённых США и их союзниками волюнтаристских ограничений.
По представленным в обзоре графикам видно, что в середине прошлого года импорт, например, чипов в РФ из Гонконга существенным образом рухнул. По вполне очевидной причине: почти все расчёты с этим специальным административным районом КНР велись в американских долларах, и местные контрагенты совершенно не горели желанием угодить под вторичные рестрикции. Частично бремя поставок принял на себя в самый трудный период материковый Китай, но понемногу обходные тропки оказались проложены, новые связи наладились — и вот уже к ноябрю объёмы поставок чипов из Гонконга (в долларовом выражении) фактически вышли на пиковый уровень осени 2021-го.
Аналогичная ситуация наблюдалась в сегменте смартфонов: провал импорта из КНР в начале весны уже к конце лета сменился ростом, так что к тому же ноябрю количественные поставки сотовых аппаратов из КНР в РФ вернулись к показателям годичной давности. Хотя в денежном выражении и оказались значительно ниже — за счёт переключения канала на более бюджетные модели. Официальный уход из России Apple, Samsung и ряда других глобальных смартфонных брендов был скомпенсирован частью накопленными ранее складскими запасами, частью параллельным импортом, частью ростом доли китайских вендоров.
Кстати, наглядная иллюстрация к вопросу о параллельном импорте: в январе 2022-го экспорт сотовых аппаратов из Армении в Россию находился строго на нуле (для своих нужд страна закупала смартфонов ежемесячно примерно на 10 млн долл.). Осенью же прошлого года Армения экспортировала в Россию смартфонов на суммы, в пике доходившие уже до 70 млн долл./мес. А ведь кроме неё на этой ниве трудятся и Казахстан, и Белоруссия, и целый ряд продолжающих сохранять прочные экономические связи с РФ государств.
Составители отчёта Silverado, ясное дело, не унывают — и призывают американские власти усиливать контроль над торговыми транзакциями по всему миру, чтобы как можно эффективнее мешать изворотливому российскому бизнесу находить всё новые лазейки в достаточно щелястом, как выяснилось, рестрикционном заборе. Однако в условиях продолжающейся (в том числе усилиями самих же США) деглобализации чрезвычайно трудно, как выясняется, противодействовать трансграничными командно-административными методами деятельности сетевой самоорганизующейся структуры. Тем более, когда движущей силой её является не следование каким бы то ни было идейным принципам, а просто-напросто здоровое капиталистическое стремление получить прибыль здесь и сейчас. Вот уж Маркс бы порадовался!
Источник: Максим Белоус, IT Channel News
Параллельный ИТ-импорт в Россию: неблагожелательный взгляд с той стороны Атлантики
Гендиректор «Роскосмоса» Юрий Борисов недавно поблагодарил китайских коллег за помощь, которую те продолжают оказывать вопреки вводимым Западом рестрикциям: «Подставили нам плечо, помогли с поставками электронно-компонентной базы». И, судя по ситуации на отечественном ИТ-рынке, мультимодальные способы ввоза высокотехнологичных компонентов и готовых устройств неплохо работают не для одних только госкорпораций.
Ничего личного
Слабое место любых экономических рестрикций — в том, что хотя направляются они против вполне определённого государства, первыми страдают от них вполне добропорядочные (с точки зрения вводящих рестрикции стран) внешние негоцианты, имевшие с этим государством налаженные деловые отношения. И вполне естественно, что такие пострадавшие, оправившись от первого шока, подсчитают упускаемые барыши — и деятельно примутся искать пути для компенсации внезапных издержек.
В особой степени — в применении к ИТ-отрасли — это касается ODM-поставщиков всевозможных высокотехнологичных продуктов. OEM-компании, прежде всего глобальные вендоры, со штаб-квартирами в США и союзных им странах, вынуждены мириться с политическими решениями своих правительств — и пусть даже лишь на словах, но приостанавливать, а то и вовсе прекращать вести дела с государством, ставшим мишенью рестрикций. Международные торговцы, бизнес которых активен по всему миру, а средства хранятся на долларовых счетах, также предпочтут свернуть взаимодействие с Россией — под угрозой вторичных санкций.
.jpg)
Да, понятно, что если вендорский ИТ-продукт выполняется по чертежам внешнего разработчика и отгружается в его же глобальный канал, контроль над этим процессом извне возможен и ведётся. Но если некий типовой товар — микросхемы памяти, всевозможные контроллеры, составленные из стандартных компонентов ноутбуки и т. п. — заказывает свежеобразованная маленькая фирма со штаб-квартирой в Макао или Бахрейне, то её ODM-поставщику абсолютно всё равно, куда затем та направит полученную партию — в Кейптаун или во Владивосток.
Отчёт Silverado свидетельствует, что после достаточно резкого провала в марте-апреле прошлого года (на 43% относительно прежнего многолетнего медианного уровня) импорт в Россию уже к осени восстановился до предпандемических значений. И хотя поставки, к примеру, из ЕС в РФ с октября 2021 г. по октябрь 2022-го рухнули на 52%, а из США и Великобритании аж на 85 и 89% соответственно, то из КНР, Белоруссии, Турции, Казахстана и иных не поддержавших напрямую американские рестрикции стран — напротив, ощутимо усилились. Так, главное таможенное управление КНР отчиталось в середине января об увеличении товарооборота между двумя нашими странами в годовом исчислении на 29,3%, а между Россией и Индией он за тот же период вырос втрое.
Гримасы унификации
Глобальная экономика не смогла бы сформироваться в отсутствие чётко прописанных и действующих по всему миру правил, включая системы организации производств (известные стандарты ISO), единые технологические протоколы и т. п. В ситуации, когда разные компоненты для сборки какого-нибудь смартфона свозят на китайскую фабрику едва ли не со всей планеты (радиоантенный блок из Мексики, систему-на-кристалле с Тайваня, дисплей из Южной Кореи, корпус из Малайзии и т. п.), подлинно уникальных ИТ-продуктов не может возникнуть просто потому, что это экономически невыгодно. Да, есть исключения на уровне агрессивного маркетинга (экосистема Apple) или объективно штучных изделий (суперкомпьютеры), но в подавляющем большинстве случаев высокотехнологичные товары под разными марками в высокой степени унифицированы — и потому (с рядом оговорок, разумеется) потенциально взаимозаменяемы.
Аналитики Silverado указывают, что как раз широкой доступностью аналогов угодивших под рестрикции ИТ-товаров и объясняется быстрая адаптация отечественного рынка к кардинально изменившимся буквально в один момент макроэкономическим реалиям. Да, производство современных микросхем в РФ с нуля наладить за пару месяцев невозможно, — зато и из материкового Китая, и из Гонконга, и с других направлений чипы до сих пор исправно поступают в Россию. Да, ноутбуки, СХД и роутеры под незнакомыми брендами работают частенько хуже аналогов, осенённых шильдиками глобальных корпораций, плюс обходятся дороже из-за усложнившейся логистики, — но такого рода неприятности пережить всё-таки проще, чем гипотетическое полное прекращение ввоза в страну высокотехнологичного оборудования.
Дело осложняется (с точки зрения США, жаждущих добиться своими рестрикциями немедленного эффекта) и постепенным переходом РФ на расчёты с дружественными странами в национальных валютах, и грядущим вскоре внедрением цифровых рубля, рупии и юаня (транзакции между которыми также будут идти мимо долларовых счетов), и развитием расположенного вне юрисдикций США и Великобритании страхового бизнеса, что чрезвычайно важно для длительных, в особенности морских, перевозок. Развал глобальной макроэкономики сказывается едва ли не в первую очередь на финансовых инструментах и механизмах — и американской администрации становится всё сложнее отслеживать исполнение вводимых ею рестрикций, выявляя и наказывая их нарушителей.
Бесстрастная статистика
В Silverado подметили, что импорт в Россию в долларовом выражении достигал нетипично высоких уровней уже к концу 2021 г.: скажем, за декабрь его объём составил 29,5 млрд долл. США — на целых 22% больше, чем за тот же месяц 2020-го. При этом среди товарных категорий, продемонстрировавших наиболее впечатляющий рост, выделялась электронная продукция — в частности, смартфоны, ПК и коммуникационные устройства. Таким образом, к началу СВО Россия подошла с довольно высоким уровнем заполненности складов (и по ИТ-направлению тоже). Более того, поскольку рестрикции вводились постепенно, ещё в феврале и марте российский бизнес имел (и реализовывал!) возможность закупать впрок широкий ассортимент продукции, особенно в телеком-секторе.
Как раз благодаря высокому уровню складских запасов апрельский провал импорта не отразился катастрофическим образом на российской экономике. А после началось восстановление — и продолжается до сих пор, причём заметно оно даже по анализу расчётов зарубежных контрагентов с российскими с использованием доллара, евро и иных недружественных валют. Легализация же параллельного импорта в сочетании с переходом на прямые взаиморасчёты в национальных валютах способствует ещё большему сглаживанию негативных последствий введённых США и их союзниками волюнтаристских ограничений.
По представленным в обзоре графикам видно, что в середине прошлого года импорт, например, чипов в РФ из Гонконга существенным образом рухнул. По вполне очевидной причине: почти все расчёты с этим специальным административным районом КНР велись в американских долларах, и местные контрагенты совершенно не горели желанием угодить под вторичные рестрикции. Частично бремя поставок принял на себя в самый трудный период материковый Китай, но понемногу обходные тропки оказались проложены, новые связи наладились — и вот уже к ноябрю объёмы поставок чипов из Гонконга (в долларовом выражении) фактически вышли на пиковый уровень осени 2021-го.
Аналогичная ситуация наблюдалась в сегменте смартфонов: провал импорта из КНР в начале весны уже к конце лета сменился ростом, так что к тому же ноябрю количественные поставки сотовых аппаратов из КНР в РФ вернулись к показателям годичной давности. Хотя в денежном выражении и оказались значительно ниже — за счёт переключения канала на более бюджетные модели. Официальный уход из России Apple, Samsung и ряда других глобальных смартфонных брендов был скомпенсирован частью накопленными ранее складскими запасами, частью параллельным импортом, частью ростом доли китайских вендоров.
Кстати, наглядная иллюстрация к вопросу о параллельном импорте: в январе 2022-го экспорт сотовых аппаратов из Армении в Россию находился строго на нуле (для своих нужд страна закупала смартфонов ежемесячно примерно на 10 млн долл.). Осенью же прошлого года Армения экспортировала в Россию смартфонов на суммы, в пике доходившие уже до 70 млн долл./мес. А ведь кроме неё на этой ниве трудятся и Казахстан, и Белоруссия, и целый ряд продолжающих сохранять прочные экономические связи с РФ государств.
Составители отчёта Silverado, ясное дело, не унывают — и призывают американские власти усиливать контроль над торговыми транзакциями по всему миру, чтобы как можно эффективнее мешать изворотливому российскому бизнесу находить всё новые лазейки в достаточно щелястом, как выяснилось, рестрикционном заборе. Однако в условиях продолжающейся (в том числе усилиями самих же США) деглобализации чрезвычайно трудно, как выясняется, противодействовать трансграничными командно-административными методами деятельности сетевой самоорганизующейся структуры. Тем более, когда движущей силой её является не следование каким бы то ни было идейным принципам, а просто-напросто здоровое капиталистическое стремление получить прибыль здесь и сейчас. Вот уж Маркс бы порадовался!
Источник: Максим Белоус, IT Channel News